Иоанн Грозный или Иван Великий?

Иоанн Грозный или Иван Великий? Обиды юного самодержца

В 1538 году правительница государства Елена Васильевна умирает.

Смерть ее не была внезапной, она перед этим долго хворала, много десятилетий спустя появится гипотеза о том, что правительница была отравлена, но историки Р. Г. Скрынников и В. Б. Кобрин полагают, что это совершенно недостоверно. Сын Елены Васильевны – Иван Грозный, с необычайной нежностью относившийся к памяти своей матери – в своих записках не разу не упоминает о предположительном отравлении.

Уже в наши дни в московском Кремле была проведена экспертиза сохранившихся волос правительницы Елены Глинской, и было установлено, что она все-таки была отравлена, но утверждать, что это на 100% доказанный исторический факт, пока рано.

Далее следует период, который получил название «боярского правления». Сам Иван Васильевич в зрелом возрасте создал легенду о «страшном боярском засилии и его, самодержца, унижении». Иван Грозный был талантливым полемистом и ярким публицистом.

Итак Иван Васильевич пишет: «Питали нас с братом Юрием яко иностранных или яко убожайшую чадь», так что они пострадали «во одеянии и во алкании». Внешние лишения якобы сопровождались моральными обидами. Грозный с негодованием вспоминал, как Шуйские вели себя: «Нам бо во юности детства играюще, а князь И. В. Шуйский сидит на лавке, локтем опершися о постелю отца нашего и ногу положив, к нам же не преклоняяся».

Историк Р. Г. Скрынников относится к этому отрывку с большим сомнением, скорей всего, «Шуйских обиды» напеты родичами первой жены Грозного Анастасии Романовны – Захарьиными, которые единственные из бояр московских сидели на равных в Думе с «княжатами», а в с Шуйскими были «на ножах».

Опекуны, князья Василий Васильевич и Иван Васильевичи Шуйские были назначены последним повелением Василия Ивановича, отца Грозного, не только как «мужи именитые», но и за те особые заслуги, которые они оказали своей долголетней службой государству.

Князь Василий Васильевич Немой-Шуйский – наместник новгородский в 1500–06 годах и вновь – в 1510–14. Стал первым наместником Смоленска 1514–17. В 1514 году Василий Шуйский разоблачил заговор смоленских бояр и епископа, намеревавшихся переметнуться на сторону Литвы. Такая деятельность снискала Василию Шуйскому расположение великого князя Василия Ивановича. Вот почему, умирая, великий князь Василий Иванович именно ему поручил заботиться о своей супруге, о малолетнем сыне и обо всем Московском государстве. В. В. Шуйскому, которого за немногословность прозвали Немым, в тот момент уже исполнилось 55 лет. Через пять лет после смерти Елены Глинской он сверг князя Ивана Овчину-Оболенского, стал на несколько месяцев фактическим правителем Государства с титулом «Наместника московского» и в возрасте 60 лет умер.

Младший брат Немого-Шуйского – князь Иван Васильевич – также был знаменитый полководец, первый воевода передового полка в армии брата, Василия Немого в походе на Полоцк в 1519. Наместник смоленский 1520–1523. Первый воевода Большого полка в войске царя в Казанском походе 1523 года. Наместник двинский 1534–1535. В течение четырех лет после смерти старшего брата он как наместник московский с переменным успехом сражался за верховную власть с князем Иваном Бельским, которого победил, в 1542 году Иван Шуйский умер.

Соперник Шуйских князь Иван Фёдорович Бельский был из литовских выходцев и потомок Гедимина, великого князя литовского. В 1524 году он возглавил поход огромного русского войска на Казанское ханство. В 1530 году вновь был предпринят поход против Казани, и князь Бельский командовал пешим войском, а М. Л. Глинский (дед Грозного по матери) – конницей. В 1533 году Бельский вновь главный воевода, член Верховного Совета. Он находится у постели умирающего Василия III. В 1538–42 годах яростно борется с братьями Шуйскими за первенство в Думе и проигрывает им, сослан на Белоозеро, где тайно убит.

Но, отметим, никогда смертельные враги Шуйские и князь Бельский, в жилах которых текла не менее голубая, чем у юного Ивана Васильевича, кровь, и помыслить не могли, чтобы убить юного самодержца и самим надеть шапку Мономаха. Ведь они трое у постели умирающего Василия Третьего поклялись защитить его вдову и сына и сберечь Государство Российское.

Историк С. Ф. Платонов пишет, что своей смертельной борьбой за власть опекуны показали юному Ивану Васильевичу, как надо себя вести: «Они льстили его дурным инстинктам, хвалили жестокость его забав, говоря, что из него выйдет храбрый и мужественный царь, – и из мальчика вышел испорченный и распущенный юноша, возбуждавший против себя ропот населения». Однако благотворное влияние на подрастающего самодержца оказывал митрополит Макарий, один из самых видных деятелей Русской Церкви той эпохи.

Таким образом, к содержавшимся в записках Ивана Васильевича сетованиям на притеснения в адрес его законных опекунов – князей братьев Шуйских и князя Бельского надо относиться критично.

Записки Грозного написаны им в зрелом возрасте и содержат идеалогическое обоснование его жесткой политики по укреплению своей самодержавной власти.

Зачем была учреждена опричнина?

Часто имя Ивана Грозного неразрывно связывается с опричниной, к ней и обратимся.

Как известно, началу главнейшего из мероприятий его царствования положил отъезд в Александровскую слободу в январе 1565 года и угроза отречения от трона. Какие события предшествовали учреждению опричнины, и какие были причины произошедшей в государстве перемены?

Историк Руслан Скрынников пишет, что в январе 1562 было принято «Уложение о вотчинах», в нем «княжат» и бояр сильно ограничили, крепко увязав их владетельные права с обязательной государственной службой и верностью династии! «Уложение» стало одной из причин резкого недовольства проводимым царём политическим курсом со стороны военной опоры государства – землевладельцев.

Иван Васильевич, и без того от природы очень подозрительный человек, все больше убеждается в нелояльности (на самом деле преувеличенной) и вполне реальном недовольстве многих аристократов и их желании перейти на службу польскому королю. В это время происходит и усиливается непрекращающаяся борьба – Иван Васильевич желает репрессировать очередного своего врага (мнимого или реального «изменника», не важно), но ему оказывается мощное сопротивление в Боярской Думе. Опальных родичей и даже врагов активно защищают и вступаются за них. Пользуясь старинной привилегией «печаловаться за опальных», в полный голос заступается за репрессируемых митрополит Макарий.

«Машина репрессий» Грозного то и дело дает сбой – под давлением он смягчает наказания, вместо казни ограничивается ссылкой. В то же время раздражение политикой царя в правящем классе нарастает и достигает опасного порога: все землевладельцы – профессиональные воины, достаточно богатые обладают отрядами вооруженных слуг и «боевых холопов». А самодержавие слишком молодо и не пустило глубокие корни. Умри Иван Васильевич – и весь его государственный курс пойдет прахом!

В 1563 году Иван Васильевич получает поразивший его до глубины души анонимный донос на его ближайшего кровного родственника – князя Владимира Андреевича Старицкого (который написал его холоп, мстя господину за то, что господин посадил его в тюрьму). Владимир Старицкий был такой же внук по прямой мужской линии первого Государя всея Руси Ивана Васильевича (Ивана Третьего), как и Иван Грозный.

В доносе содержалось указание на намерения изменников лишить его, Грозного, жизни и, отстранив его законных наследников – юных сыновей Ивана и Фёдора, короновать Владимира Андреевича. В уме Ивана Васильевича тут же всплывает опасный для его семьи эпизод в 1553 году, когда царь был при смерти, а несколько влиятельных бояр противились присяге малолетнему сыну умирающего царя – царевичу Дмитрию Ивановичу – и чаяли на царство Владимира Андреевича. В новом же «заговоре» участвовали знатные князья – Щенятев, Куракины и Голицыны, Оболенские и Ростовские.

Но намерения Грозного против его двоюродного брата были пресечены – вступился Макарий, вмешалась Боярская дума, и Иван Васильевич ограничился заточением в монастырь «главной заговорщицы» – матери Владимира Андреевича, княгини Ефросинии Старицкой.

Ивану Васильевичу стало очевидно, что обычными методами ему с затруднением не справиться: «Бояре, особенно близкие семье князя Владимира Андреевича Старицкого, плетут измены и готовят его, царя всея Руси, убийство, а Боярская Дума по привычке препятствует справедливому наказанию изменников и крамольников и его, царя и великого князя самодержавство стесняют и всячески ему перечат и открыто с ним спорят».

Захарьины же, родственники недавно умершей и горячо любимой царицы Анастасии Романовны, нашептывают Ивану Васильевичу, что терпеть более нельзя, надо защитить его самодержавство и, пока не поздно, покарать изменников.

Вот в голову Ивана Васильевича и пришел рисковый план пригрозить боярам отречься от трона и, натравив на них московскую чернь, сломить их сопротивление и добиться снятия всяческих ограничений его царской власти.

Опричнина была обречена?

Чтобы понять, чего добивался царь Иван Васильевич и какие силы оказывали ему сопротивление, надо посмотреть, как было устроено государство во второй половине XVI столетия.

Система управления Русского Царства представляла собой сословно-представительную монархию, где самодержца, даже такого крутого, как отец Грозного Василий Иванович и сам Иван Васильевич, крепко ограничивали представительные органы, и Боярская Дума в первую очередь.

Великого князя (или царя) опутывали оковы традиции обязательного участия бояр в решении всех без исключения государственных вопросов. Согласно им, затруднительно было казнить и даже сослать своего «врага», в особенности члена Боярской Думы, судить боярина должны были исключительно бояре под председательством царя (практика вполне европейская, точно так же судить лорда в Англии имели право только лорды, бессудно казнить герцога или графа король Англии не имел право). Кроме того, митрополит имел неписанное право «печаловаться за опальных», и глава Церкви никогда не пренебрегал этим правом.

Таким образом, учреждению опричнины предшествовал резкий углубляющийся конфликт царя Ивана с Боярской Думой и недовольство его политикой «борьбы с крамолой», и дело не в желании многих из «княжат» сбежать заграницу подальше от ивановых казней.

Иван Васильевич был подлинным строителем самодержавного государства, он бросил вызов Старине, порядкам жизни в государстве, существовавшим до него. Он желал освободиться от оков, ограничивавших его власть, чтобы казнить и миловать исключительно по своему разумению и хотению. Вот одна из главных причин внутреннего переворота в управлении – появления опричнины.

Но началось все с отречения Ивана Васильевича. Он отказывался от трона, от ограниченной своей власти в пользу сыновей Ивана и Фёдора, и в этот ключевой момент его жизни и царствования все висело на волоске! Но в той войне нервов первый русский царь одержал полную победу, в своем знаменитом послании в Москву он обвинил бояр и всех власть имущих в измене и потворстве измене и как бы обратился к московскому люду за помощью.

Приём сработал – Боярская Дума перед лицом толпы разгневанных москвичей капитулировала, и Иван Васильевича получил в свои руки абсолютно ничем не ограниченную власть. Прибыв в Москву он приказал казнить боярина покорителя Казани князя А. Б. Горбатого и еще нескольких бояр. И это было только начало. Иван Васильевич был очень подозрительным, не терпел ни малейшего возражения или сопротивления, только теперь он не имел необходимости сдерживать свой бешеный, унаследованный от Глинских нрав.

Итак, Иван Васильевич добился своего – он бросил с себя ненавистные оковы, которые ограничивали его власть карать и миловать. Он он не может просто так взять и распустить Боярскую Думу – «гнездо изменников». Ему нечем заменить её. Тогда он разделяет государство на его личный опричный удел (так называли земельный надел вдовы умершего князя) и земщину – оставшуюся часть государства, которая управляется по-старому.

Иван Васильевич – продолжатель дела своих деда и отца, но другими методами, он просто использует накопленный ими опыт (когда-то Иван III приказывал «новгородских изменников» переселять на новые места (испомещать) вглубь государства, а их имения передавать пришлым московским служилым людям, первым помещикам).

Так, при Василии Ивановиче в Смоленске наместник князь В. В. Шуйский, обнаружив измену смоленских бояр, привыкших к литовским порядкам шляхетской вольности, также снимал их с насиженных родовых гнезд и их переселял в другие уезды, где те получали поместья (главное – подальше от литовской границы).

Правда, до Ивана Васильевича никто не разделял государство на две части, тут Грозный проявил полную инициативу. Те уезды, которые он решил забрать в свой опричный удел, стали освобождать от изменников, друзей изменников и слуг изменников, переселяя их куда подальше, иногда для удобства сразу на тот свет. В их бывшие вотчины прибыли новые дворяне, члены Государевой «избранной тысячи».

Отец и дед Грозного возвышали «княжат», потомков великих князей Владимира Мономаха и Александра Невского, ставили их на первые роли в государстве. Обнаружив, что бояре незаконно ограничили его царскую, Богом данную самодержавную власть, и борясь с «изменой» (мнимой или действительной, другой вопрос), Иван Васильевич оказывается перед затруднением, кем же заменить их. Ряды опричников начали пополняться, в первую очередь, представителями старомосковских семей, доказавшими столетиями верной службы свою лояльность. Поэтому в первых списках опричного двора – фамилия Плещеевых-Басмановых, стариннейшая московская фамилия.

Вскоре после учреждения опричнины в Казань, совсем недавно бывшую столицей независимого враждебного ханства, были сосланы около 80 семей «княжат» – знатные князья Ярославские, Ростовские, Стародубские. Историк Руслан Скрынников считает этот эпизод важным для понимания сущности опричнины.

Через год царь издал указ о полном прощении сосланных в Казань, им были возвращены должности при дворе и в армии, им стали возвращать и конфискованные вотчины. Почему Грозный царь капитулировал? На дворе был только XVI век, и юному самодержавию не на кого было опереться – армия представляла собой дворянское ополчение, частью из отрядов знатных бояр и «княжат»), совершенно отсутствовали карательные органы. Вот почему курс Ивана Васильевича, ущемлявший коренные интересы правящей в государстве знати, был обречен на поражение.

Казанская история закончилась эпизодом в европейском, а точнее английском духе – шла война с Польшей за Прибалтику, царь Иван сделал рискованную попытку завоевания этой важной территории. Ресурсы, которыми он располагал, были недостаточными.

Чтобы собрать требуемую огромную сумму денег, он идет на чрезвычайный шаг – созывает земский собор. (История борьбы в Англии парламента и королей пронизана вопросом о чрезвычайном налогообложении. Тогда, когда король Англии был лишен права на сбор любых налогов без санкции парламента, был запущен процесс превращения монарха Британии в лишенную каких-либо властных полномочий декоративную фигуру.)

Конечно, деньги на войну были получены, но затем в Кремль явилась представительная делегация из бояр и дворян, которая очень настойчиво просила отменить уже ставшую ненавистной опричнину.

Иван Васильевич был обескуражен, у него родилась идея покинуть навсегда многомятежный град Москву и сделать своей новой столицей Вологду. И когда вновь возник вопрос о его отречении от власти, родился замысел бежать с семьей в Англию.

Ужасы опричнины. Как русский царь разгромил Новгород?

Все таки в разговоре об опричнине самым главным и одновременно вызывающим яростные споры является вопрос террора, массовых казней.

Василий Осипович Ключевский более ста лет тому назад написал об опричнине: «Учреждение это всегда казалось странным как тем, кто страдал от него, так и тем, кто его исследовал».

Когда царь Иван вернулся в Москву из Александровской Слободы, он изменился до неузнаваемости даже чисто внешне – идея с отречением и вырванным под угрозой страшного московского бунта у Боярской Думы разрешением на чрезвычайные меры действительно была для него смертельно опасным мероприятием.

Наступили по-настоящему лихие времена – люди московские с ужасом узнавали о все новых и новых заговорах и «великих изменных делах» тех, кто до сих пор исправно выходил на государеву службу, командовал войсками, одерживал победы.

Невероятно, но невозможно судить на основаниях документов, были ли в действительности эти измены и заговоры – опричные архивы безвозвратно погибли, а написанные иностранцами записки настолько тенденциозны и носят характер памфлетов, что историки давно относятся к ним с величайшей осторожностью.

Главным своим противником царь считал двоюродного брата, удельного князя Владимира Андреевича Старицкого. Безвольный и непредприимчивый, он не мог быть реальным соперником, но он был членом московской великокняжеской династии, ближайшим родственником царя. В конце сентября 1569 года Грозный вызвал Владимира Андреевича к себе. Старицкий приехал с женой и младшей дочерью. Один из царских поваров дал показания, что Владимир Андреевич подкупал его, чтобы отравить царя. Иван приказал брату, его жене и дочери выпить заранее приготовленную отраву.

В те же дни в далеком Горицком монастыре были убиты мать удельного князя княгиня Ефросинья с двенадцатью монахинями. По одним сведениям, их утопили в Шексне, по другим – удушили дымом в судной избе. Оснований подозревать, что «заговор Старицкого» существовал на самом деле, нет, но важен сам прецедент – русский царь убил своего кровного родственника со всей его семьей.

До поры до времени Иван воздерживался от расправы над своим двоюродным братом. Возможно, интуиция подсказывала Ивану, что это убийство станет прелюдией к полному исчезновению с лица земли династии Калитичей, правивших в Москве три столетия.

Далее последовало самое трагическое и кровавое событие XVI века на Руси – разгром Новгорода Великого опричным войском. Дед Грозного Иван III с большой суровостью присоединил к великорусскому царству новгородскую республику, десятки тысяч новгородских землевладельцев лишились своих родовых поместий и были переселены в другие уезды русского государства, где получили поместья такого же размера, как отнятые. Но то, что произошло в 1570 году, ни в какое сравнение не идет с событиями столетней давности.

Поздней осенью 1569 опричное войско отправилось в поход. Опричники подошли к Твери, первому крупному городу на пути к Новгороду. Здесь был учинен страшный погром: убили несколько тысяч человек. Царь Иван хотел обеспечить внезапность своего появления в Новгороде, а потому передовому отряду во главе с Василием Зюзиным было поручено уничтожать все живое на своем пути. Сотни людей погибли в Клину и Вышнем Волочке. В Торжке истребили всех находившихся там пленных немцев, поляков и татар.

Там же, в Твери, находился смещённый с митрополичьей кафедры за обличения ивановых беззаконий бывший митрополит Филипп. У Грозного возникла идея получить у опального святителя, пользовавшегося в народе большим уважением, освящения карательного похода на новгородцев, ибо из доносов царь знал о якобы существовавших связях убитого Владимира Андреевича с мятежниками. Новгородским архиепископом был Пимен, главный враг и обличитель Филиппа. Грозный хотел убедить Филиппа в существовании новгородской измены, во главе которой стоял именно Пимен. Миссию поручили Григорию Лукьяновичу Бельскому (более известному под именем Малюты Скуратова). Идея провалилась, Малюта ничего от Филиппа добиться не смог и, по-видимому, лично убил строптивого святителя.

8 января царь Иван торжественно въехал в Новгород, на мосту через Волхов царя встретил архиепископ Пимен с духовенством, в руках у архиерея был «животворящий крест господень», который царь должен был по обычаю поцеловать. Но «государь к кресту не пошел» и вместо этого произнес речь.

Он заявил Пимену, что он – не пастырь и учитель, а «волк и хищник и губитель», в руках же у него «не крест животворящий, но вместо креста оружие», которым он, «злочестивый», и его «единомысленники, града сего жители, хощете... Великий Новъград предати иноплеменником, королю полскому Жигимонту Аугусту».

Таким образом с первых же минут своего появления в бывшем вольном городе Иван Васильевич дал понять, что на его милосердие Новгороду рассчитывать не придется. После того, как царь и его приближенные как следует наелись и напились, Грозный испустил свой опричный разбойничий клич: «Гойда!». По этому сигналу гости арестовали хозяев, и начался самый страшный эпизод опричнины – шесть недель новгородского погрома.

Народную память о зверствах Грозного в Новгороде сохранил фольклор. В одной из песен царевич Иван Иванович с удовлетворением напоминает отцу: «А которой улицей ты ехал, батюшка, всех сек, и колол, и на кол садил».

Жертвой царского гнева пали не только взрослые мужчины, но и их жены и дети («мужский пол и женский, младенцы с сущими млекопитаемыми»). Людей убивали разными способами: их обливали горючей смесью («некою составною мукою огненною») и поджигали, сбрасывали живыми под лед Волхова, привязывали к быстро несущимся саням... Изобретательность палачей была беспредельна. «Тот... день благодарен, коего дни ввергнут в воду пятьсот или шестьсот человек», – сообщает летописец. В иные же дни, по его словам, число жертв доходило до полутора тысяч. А погром продолжался больше месяца, с 6 января по 13 февраля.

Историки давно спорят о количестве убитых в Новгороде людей. Историк Владимир Кобрин пишет:«Если верить летописному рассказу, то легко рассчитать, что должно было погибнуть около 20–30 тысяч человек. Даже большие цифры называют иностранные авторы. Они, однако, маловероятны: ведь все население Новгорода не превышало в это время 30 тысяч человек. В другой новгородской летописи есть сообщение, что через семь с небольшим месяцев после «государева погрома» в Новгороде состоялось торжественное отпевание жертв, похороненных в одной большой братской могиле («скудельнице»). Могилу вскрыли и посчитали тела; их оказалось 10 тысяч. Но единственное ли это место погребения погибших? Вероятно, все-таки цифра 10–15 тысяч человек будет близка к истине».

Как бы там ни было, погром Новгорода опричным войском под личным предводительством царя Ивана был чудовищным, до того не имевшим места в русской истории примером массовых убийств многих тысяч ни в чем не повинных людей. Даже при жизни Грозного никто не верил в измену такого гигантского для конца XVI столетия количества человек.

Иван Грозный. Деспот или строитель Российского государства?

Остаётся, учитывая все положительные и все ужасные стороны его царствования, дать оценку, вооружившись мнениями крупнейших русских историков-специалистов по эпохе Ивана Грозного.

Уже упоминалось, что есть большое затруднение – когда хан крымский Девлет-Гирей в 1471 году сжег Москву, погиб абсолютно весь опричный архив – все следственные дела.

В распоряжении историков – лишь воспоминания иностранцев-очевидцев и участников происходивших событий. Немцы Таубе и Крузе, а также Штаден сами служили в опричном войске, и есть их сведения «от первого лица». Однако написанные ими записки крайне тенденциозны, количество казненных называется настолько огромное, что доверять им приходится с большой осторожностью.

В разгар опричнины в Москве прекратилось составлении летописей, сохранились лишь отрывочные сведения. Отсюда затруднения исследователей, которые желают быть объективными.

Историк XVIII столетия Василий Татищев первым увидел в Грозном выдающегося государя и с крайним осуждением отнесся к «изменам некоторых беспутных вельмож». Его оппонент князь Михаил Щербатов, напротив, впервые охарактеризовал Ивана как самовластного тирана, творившего беззакония.

Николай Карамзин предложил разделить длительнейшее (54 года) правление Грозного на несколько периодов. В молодости царя был период «славных деяний», но потом в душе Грозного произошла какая-то страшная перемена, и наступило страшное время опричнины – «шесть эпох ужасных казней».

Историк Сергей Соловьев увидел в деяниях Грозного глубокий государственный смысл, переход от отсталого родового землевладения к единому государству, к новой системе служилого землевладения и связанный с этим крутой перелом внутреннего устройства государства.

Историк Василий Ключевский усмотрел главный конфликт в смертельной схватке самодержавного монарха со старым родовитым боярством, которому царь ничего не мог противопоставить. Ему не на что было опереться. Отсюда вывод, что учрежденная Иваном опричнина с самого начала была обречена, правительственный строй был неудобен самодержцу, но он стал истреблять отдельных лиц, причём террор не столько был направлен против конкретных бояр, сколько Грозный просто бил направо и налево, не разбирая, какого положения жертва. В итоге, по мнению Ключевского, «опричнина, выводя крамолу, сеяла анархию и колебала сами основы государства».

В XX столетии, хотя в исследования историков бесцеремонно вмешивалась политика, произошёл настоящий прорыв в стремлении осмыслить эпоху Ивана Грозного. Академик Сергей Платонов подвел черту работам исследователей XIX века. Он полагал, что значение опричнины – в разгроме Грозным аристократии и укреплении государства. Но террором в этот процесс внесен хаос, и поэтому результаты правления Ивана были плачевны.

Историк Роберт Виппер первым увидел в Иване гениального исторического деятеля и, по сути, создателя Державы. В 30-х годах И. В. Сталин, большой почитатель личности Ивана Грозного, так сказать, совершил переворот в исторической науке, его оценка Ивана как «великого и мудрого государственного деятеля» стала единственно верной и вошла во все советские учебники.

Но именно в сталинские годы историк Степан Веселовский, проделав кропотливейшую работу, облегчил жизнь нескольким поколениям историков. Веселовский установил, что, учреждая опричнину, Иван Грозный отнюдь не изобретал ничего нового, всего лишь скопировал такой старинный орган управления, как Государев двор, на который опирались и Василий Тёмный, и Иван Третий, и Василий Иванович, отец Грозного.

Веселовский первым подверг сомнению схему Ключевского, что опричнина была борьбой с боярами и «княжатами». Факты говорили о том, что репрессии сводились к личной мести и уничтожению отдельных лиц, не уничтожая, однако, существующего порядка.

Александр Зимин в те же годы пришел к выводу, что ни о каком разгроме Иваном Грозным боярства и речи быть не могло. Он считал, что главной жертвой опричнины стало крестьянство, но, по сути, опричнина представляла собой борьбу за объединение страны.

Недавно умерший историк Руслан Скрынников произвел громадную работу по подсчёту количества жертв опричного террора по так называемым «синодикам», которые составлялись по личному приказанию Грозного для поминовения имен по возможности большинства казненных и убитых людей. Итак, население молодого Российского государства насчитывало в конце XVI столетия менее 8 миллионов человек. Количество горожан не превышало 300 тысяч, но именно на него и обрушился основной удар опричного террора.

Громадный урон понесло служилое сословие (дворяне, стрельцы, пушкари и пр.). Та группа, которая считалась главной опорой опричнины, – поместное дворянство – на самом деле само очень сильно пострадало. Скрынников подчеркивает, что наиболее ощутимые потери претерпела обороноспособность государства, ведь основой вооруженных сил было ополчение, состоявшее из бояр, их вооруженных слуг, детей боярских (средних землевладельцев) и дворян-помещиков.

Опричнина, пишет Скрынников, нанесла тяжелейший удар по духовной жизни общества, совершенно остановилось летописание. «Царь обрушил на страну «грозу» для того, чтобы искоренить непорядки в суде, злоупотребления должностных лиц и чтобы защитить справедливость. Но на практике это привело к неслыханным беззакониям, насилиям и массовому кровопролитию». Первая попытка царя Ивана Васильевича Грозного основания империи и ведения великодержавной политики, стремление к масштабным завоеваниям на Западе (тяжелейшая Ливонская война) окончилась в конце XVI столетия полным крахом. Можно уверенно полагать, что опричнина стала главной причиной опаснейшего системного кризиса русской государственности в начале XVII столетия, называемого Смутным временем.

Итак, разноречивы мнения исследователей эпохи царя Ивана Васильевича, но некоторые общие моменты можно увидеть:

1. Грозный царь не был основателем Российского единого государства;
2. Он первым в русской истории сделал террор основой государственной политики;
3. Он начал войну с Традицией, с самими основами государства, и потерпел в ней сокрушительное поражение;
4. Иван Грозный никогда не занимался «искоренением боярства», его террор всегда был направлен против отдельных, ему лично ненавистных лиц, часто жертвами террора становились случайные люди;
5. Опричнина как государственное учреждение носила случайный характер, она просто скопирована с раннее существовавших учреждений (Государев двор и Боярская Дума);
6. Иван Грозный продолжал дело своего деда и отца по укреплению единого государства и строительства самодержавной монархии, на этом пути он одержал ряд побед и ряд горьких поражений, но итог оказался отрицательным.

В памяти народной остался противоречивый образ грозного царя: бешеный нрав, государственная непреклонная воля.

Не стоит ни идеализировать царя Ивана, ни рисовать его портрет как «главного злодея всех времён и народов», лучше всего ознакомиться с дошедшими до нас его сочинениями и узнать про Ивана Васильевича ряд фактов, которые временем отсеяны от кучи золы как заслуживающие доверия.

Он был живым человеком, обуреваемым всеми возможными страстями. Но всегда, пожалуй, его поступки определялись осознанием того, что он – Богом поставленный и только перед Богом ответственный Самодержец всея Руси, наследник своих предков, великих князей московских, владимирских, киевских, происходивший от римского императора Августа, и поэтому его наследник и законный приемник его и Римской Империи.

Автор: Bячecлaв Mapтин
Просмотров страницы: 316