В 30-ые годы прошлого столетия Москва переживала очередной стресс. Сталин, находящийся у руля советской страны, решил построить совершенно новую столицу для первого в мире коммунистического государства. Масштабы генплана города Москвы были поистине огромные…
В эти годы в столице проживало уже в пять раз больше населения, чем после революции: сюда хлынули все, кто хотел найти работу. И в результате начала остро ощущаться нехватка жилья. Вот почему советские архитекторы начали с удвоенной энергией проектировать дома-коммуны, столовые, рабочие клубы. Одним словом, советская архитектура того времени была нацелена на создание более или менее удобного, пусть и небольшого жилья, а в пределах досягаемости должны были находиться все удобства: бани, столовые, парикмахерские, школы и т.д.
В это же время в столицу пожаловал и сам Ле Карбюзье, амбициозный западный зодчий. Как и все остальные западные архитекторы, он пытался получить у едва вставшего на ноги молодого государства заказы на строительство, взамен предлагая дома, похожие на сказку с сумасшедшим размахом.
Такие проекты, которые никогда бы не приняли в других цивилизованных странах, но в нашей, едва оправившейся от революции, изучали с большим интересом.
То, что предлагал Карбюзье, было не только грандиозно, но и, по меньшей мере, безумно. Великий западный зодчий-гастролер предлагал советскому правительству снести, уничтожить, разрушить всю Москву, оставив только Красную площадь и Кремль, а на месте всего остального построить новый город – современный.
Трудно представить, что бы мы лицезрели сегодня на месте белокаменной, но благо, архитектору не дали развернуться, и красавица Москва осталась стоять на своем месте.
Сталин, который сам решил заняться градостроительством Москвы, решает, что негоже идти на поводу у архитекторов-авангардистов, тем более, что на всех жилья построить все равно не удастся. Надо отметить, что уже тогда было ясно, что экономика страны находится в таком упадническом состоянии, что об обеспечении жильем каждого гражданина молодой советской страны речи быть не может.
Поэтому вождю, которому уже изрядно поднадоела эта безнадежная затея, пришло в голову не что иное, как заняться созданием более грандиозных образов.
Вступила в силу сталинская перестройка – реконструкция Москвы. Можно только догадываться, с каким воодушевлением большевики принялись за ее претворение в жизнь. Ежедневно с высоких трибун браво докладывалось о взорванных старых зданиях, которые закрывали собой просторы для будущих проспектов, площадей.
Москва, согласно колоссальному проекту «Генплан 35», должна была быть полностью застроена монументальными зданиями, широкими проспектами, большими площадями, одним словом, всем, что могло лишний раз подчеркнуть величие советской власти: - Громадный Дворец Советов… Эту просто гигантскую постройку должен был венчать памятник Ленина, да не простой, а стометровый. - Занимающий буквально целый переулок театр имени Немировича-Данченко… - Буквально гигантский Наркомат тяжелой промышленности на Красной площади… - Немыслимых размеров здание Аэрофлота… - Огромный вытрезвитель, сделанный в форме бутылки…
Все это было одобрено Сталиным и вполне могло сегодня стоять в Москве.
Вообще, тенденция оставлять после себя какие-либо помпезные и монументальные архитектурные сооружения присуща практически всем тиранам, ведь основной задачей диктатуры является подавление и доминирование, в том числе и подавление громадными постройками, давящими на психику человека и развивающими у него комплекс неполноценности.
Странным образом в это же самое время, буквально в те же годы, другой тиран перекраивал Берлин. Он возводил новые проспекты для своих парадов, возводил массивные здания с пугающими фасадами.
Сталин и Гитлер триумф собственной власти представляли практически одинаково: многочисленные колонны одинаково одетых людей, марширующие перед ними, ласкали их взор и умиротворяли душу.
Гитлер, как и Сталин, самолично курировал строительство своей империи. Архитектуру два вождя считали еще одним способом для подавления воли своих народов. Ведь любому диктатору присуще уничтожать все, что было создано до него, для того, чтобы возводить свое.
Но советскому народу повезло намного меньше, чем немцам. Гитлер, тоже замахнувшийся на монументальную архитектуру, был недоученным художником и при этом отлично разбирался в архитектуре, интересуясь ею практически на профессиональном уровне. Тогда как наш вождь народов сам назвал себя не только архитектором, но и писателем и музыкантом, время от времени высказывая свое авторитетное, но абсолютно безграмотное мнение по поводу оперы или какой-либо книги.
Жертвами сталинских задумок стали более трехсот объектов, многие из них являлись историческими памятниками. Сегодня, оглядываясь назад, кажется, что Москва буквально репетировала ту войну, которая должна была скоро начаться: повсюду раздавались взрывы, вокруг было много руин, люди начинали бояться.
Казалось, Сталин не только истреблял все лучшие умы своей страны, он уничтожал и ценнейшие архитектурные памятники, в том числе и Сухаревскую башню. Противиться или даже высказываться против не рисковал никто: последствия были более чем предсказуемы.
Москва была буквально насильственно прорезана огромными магистралями, по которым было так удобно проводить парады, вести танки, устраивать демонстрации. Архитекторы понимали, что главным для Сталина в любом проекте была возможность для проведения массовых помпезных мероприятий, которые бы доказывали, кто в стране ХОЗЯИН.
Историки описывают, с каким энтузиазмом взрывались церкви и храмы. Ведь бог в то время был у всей страны один. Страшной участи только чудом удалось избежать Храму Василия Блаженного.
Вокруг сноса московских церквей ходили легенды. Рассказывали, что вокруг предназначенных сносу строений несколько ночей подряд можно было замечать непонятное свечение.
Снос Храма Христа Спасителя даже снимали на киноленту. Это потрясающе красивое здание было снесено, чтобы на его месте возвести четырехсотметровый Дворец Советов с Лениным на самом верху.
Вообще, проект Дворца Советов являлся адской мешаниной всех архитектурных стилей. Но это нисколько не смущало Сталина, ведь в мире выше здания не было. Да и как по другому: здесь должны были заседать лучшие люди страны. Внутреннему убранству могли позавидовать даже роскошные дворцы короля Людовика. Парча, символика серпа и молота…
Был даже объявлен конкурс на лучший проект Дворца Советов. Конкурс был объявлен, правда, жюри было единоличное – лично товарищ Сталин. Победил в конкурсе, понравившись строгому жюри, проект Иофана, хотя участвовали в нем очень интересные и современные проекты от многочисленных зарубежных архитекторов, считавших официальным для СССР конструктивный стиль. Однако Сталин пытался на корню уничтожить авангардизм, который у него ассоциировался с Троцким.
После объявления результатов конкурса все западные газеты начали писать о безвкусице данного проекта. Даже Карбюзье говорил, что такая эклектичная архитектура не может стать символом СССР. Но Сталин был непреклонен. Более того, архитектор Иофан стал любимым архитектором вождя.
А любимым архитектором Гитлера был Шпеер. Он тоже предлагал своему вождю построить в Берлине четырехсотметровое здание. Шпеер оставил мемуары, в которых рассказывал о том, что он был просто одержим идеей построить что-нибудь стоящее, монументальное. И успех не заставил себя ждать. Гитлер заметил Шпеера в процесса оформления массовой нацистской манифестации. Все было сделано настолько помпезно, что Гитлер немедленно приблизил к себе молодого архитектора.
С фашистами пытались сотрудничать многие архитекторы. Надо сказать, что многие из них впоследствии переживали страшное разочарование от такого сомнительного сотрудничества, некоторые даже сходили с ума. Некоторые, но не Шпеер, который уверял Гитлера, что их четырехсотметровое здание Берлинского Дворца Наций переплюнет московский. И Иофан, и Шпеер пытались обогнать друг друга во многих элементах Дворцов. Чего стоил только неожиданно появившийся в процессе доработки гигантский купольный зал, встроенный в башню, который Иофан добавил после того, как Шпеер показал общественности эскиз берлинского дворца с подобным завершением здания. К слову сказать, у Дворца Советов в Москве оказался достаточно бесславный конец: в годы войны его каркас был пущен на строительство танков.
Вообще, в те годы, как в Москве, так и в Берлине начали появляться очень похожие друг на друга здания: серые, огромные и неинтересные. Архитектура подавления, так называли этот период немецкого и советского зодчества.
В 1937 году в Москве стало очень распространено передвигать здания, которые мешали возведению какого-либо очередного архитектурного шедевра. Чего стоило передвигать многотонные здания, причем без расселения жильцов, можно только догадываться. Причем этот неимоверно трудный и тяжелый процесс проводили ночью, и можно было утром проснуться буквально за несколько десятков метров от своего двора.
Особенно пострадала Тверская улица, некоторые дома которой, смотрящие на улицу, сегодня фасадом повернуты в переулки. Сдвинули даже здание нынешней мерии, причем здание по дороге не выдержало и треснуло. Его потом пришлось закреплять массивными сваями.
Вместо множества кривых улочек в Москве начали появляться широкие и прямые артерии.
Согласно сталинскому генплану, все улицы должны были иметь ширину не менее сорока метров. И достигнуть этого нужно было за счет сноса мешающих зданий и ликвидации клумб и газонов.
В самом центре столицы здания должны были быть выше шести этажей, поэтому те, которые не дотягивали, просто наращивались, причем наращивались самым причудливым образом. Лица центральных улиц должны были украшать только красивые фасады. Москвичи завидовали тем, кто должен был селиться в таких домах. И мало кто представлял себе, что может скрываться за этой красотой.
Эти дома, внешне очень похожие на палаццо из эпохи ренессанса, внутри были… коммуналками с покомнатными заселениями: с одним сортиром на этаж и без ванной.
Казалось бы, все, что делал архитектор Сталин для своего народа, было для него и предназначено, но народ продолжал ютиться в бараках, тогда как лучшее жилье раздавалось окружающему вождя партийному руководству.
Многие исторические районы могли просто исчезнуть с лица земли: Остоженка, Пречистенка, Ордынка по сталинскому генплану должны быть снесены, на их месте должно было быть построен новый юго-западный район.
На Всемирной архитектурной выставке в Париже павильоны двух стран — СССР и Германии – находились друг против друга. И сразу же стало очевидно: хозяева двух этих держав страдают от комплекса неполноценности, иначе, чем объяснить такую демонстрацию мощи.
Советский павильон на радость Сталину был выше: он буквально нависал на немецким, что доставило нашему вождю неимоверное удовольствие, а Гитлер был страшно зол.
То, что сделал Сталин с архитектурой Москвы, сродни репрессиям, проводимым им. Архитекторы, участвующие в реконструкции столицы, жили в постоянном страхе. Периодическим «поркам» подвергались даже такие корифеи, как Щусев и Жолтовский. Сдача проекта архитектору всех времен и народов очень походила на «русскую рулетку». Никто не мог предвидеть, что может выкинуть вождь. Он мог пририсовать показавшуюся ему нужной деталь, мог выкинуть целые части зданий.
Из-за Сталина у гостиницы Москва были абсолютно разные фасады, по его замыслу над зданием МИД-а появилась башенка.
Грандиозный проект «Генплан 35» был реализован на свою очень незначительную часть, наверное, на пять процентов. Говорят, когда Сталин смотрел фильм «Новая Москва», он мрачнел с каждым новым кадром. Генплан и вообще то, что ему напроектировали архитекторы, вождю совсем не понравилось, и он даже ушел с просмотра, поняв, каким утопичным оказался его мегапроект.
Сегодня Москва строится, становясь красивей с каждым днем. И, слава богу, что великому архитектору хватило ума остановиться, и не разрушить до конца то, что строилось веками.
