Откуда пошли ругательства «идиот», «болван», «дурак» и «кретин»?

Идиот

«…когда, уже после многих часов, отворилась дверь и вошли люди, то они застали убийцу в полном беспамятстве и горячке. Князь сидел подле него неподвижно на подстилке и тихо, каждый раз при взрывах крика или бреда больного, спешил провесть дрожащею рукой по его волосам и щекам, как бы лаская и унимая его. Но он уже ничего не понимал, о чем его спрашивали, и не узнавал вошедших и окруживших его людей. И если бы сам Шнейдер явился теперь из Швейцарии взглянуть на своего бывшего ученика и пациента, то и он, припомнив то состояние, в котором бывал иногда князь в первый год лечения своего в Швейцарии, махнул бы теперь рукой и сказал бы, как тогда: «Идиот!».
(Ф. Достоевский «Идиот»)

Прославленное романом Федора Михайловича, это греческое слово первоначально не содержало даже намека на психическую болезнь. В Древней Греции оно обозначало «частное лицо», «отдельный, обособленный человек». Не секрет, что древние греки относились к общественной жизни очень ответственно и называли себя «политэс». Тех же, кто от участия в политике уклонялся (например, не ходил на голосования), называли «идиотэс» (то есть, занятыми только своими личными узкими интересами). Естественно, «идиотов» сознательные граждане не уважали, и вскоре это слово обросло новыми пренебрежительными оттенками – «ограниченный, неразвитый, невежественный человек». И уже у римлян латинское idiota значит только «неуч, невежда», откуда два шага до значения «тупица».

В русском языке слово стало приобретать популярность только к середине XIX века (у А. Пушкина оно еще не встречается), а после романа Достоевского стало нам и вовсе родным. Хотя классик, популяризируя это слово, сразу же делает его двусмысленным. Его князь Мышкин «идиот» только для мира сего – мира грешного и несовершенного, а на поверку князь оказывается чище и во многом мудрее (!) его окружающих «полноценных». Корни этого образа лежат и в «Первом послании апостола Павла коринфянам», где говорится о мудрости века сего, как о безумии, и в традиционном для Руси институте «юродивых Христа ради».

«Где мудрец? где книжник? где совопросник века сего? Не обратил ли Бог мудрость мира сего в безумие?
Ибо когда мир своею мудростью не познал Бога в премудрости Божией, то благоугодно было Богу юродством проповеди спасти верующих.
Ибо и Иудеи требуют чудес, и Эллины ищут мудрости;
а мы проповедуем Христа распятого, для Иудеев соблазн, а для Эллинов безумие,
для самих же призванных, Иудеев и Эллинов, Христа, Божию силу и Божию премудрость;
потому что немудрое Божие премудрее человеков, и немощное Божие сильнее человеков».
(1 Кор. 1, 20-25)

В результате Достоевский выстраивает логически ясную цепочку: «безумный – юродивый – святой». Ф. Ницше, весьма своеобразно любивший творчество Достоевского, ведет эту цепочку в обратную сторону - мол, как точно этот русский определил сущность христианства - идиоты они!

«Карманный словарь иностранных слов, вошедших в состав русского языка» Н. Кириллова слово «идиот» трактует, как «кроткий, не подверженный припадкам бешенства человек, которого у нас называют дурачком, или дурнем». Не знаю, чем там конкретно болел князь Мышкин перед лечением в Швейцарии, но в романе Достоевский кроме кротости наградил своего героя эпилептическими припадками, хорошо знакомыми самому писателю. Лишь состояние Мышкина в конце книги похоже на настоящий медицинский идиотизм, под которым понимают самую крайнюю степень задержки психического развития, когда у человека присутствуют лишь самые элементарные влечения и эмоции, а речь и мышление вообще не развиваются.

Болван

«– Я человек маленький, – произнес Болванщик дрожащим голосом, – и не успел я напиться чаю… прошла всего неделя, как я начал... хлеба с маслом у меня уже почти не осталось… а я все думал про филина над нами, который, как поднос над небесами...
– Ну, хватит, – сказал Король Болванщику. – Закругляйся!
– А я и так весь круглый, – радостно возразил Болванщик. – Шляпы у меня круглые, болванки тоже...
– Круглый ты болван, вот ты кто! – сказал Король».
(Л. Кэрролл «Алиса в Стране чудес»)

А вот это слово не слишком далеко «ускакало» от своего исконного значения. «Болванами» на Руси называли каменных или деревянных языческих идолов, а также сам исходный материал или заготовку – будь то камень, или дерево (ср. чешское balvan – «глыба» или сербохорватское «балван» – «бревно, брус»). Так что будет весьма грамотно сказать, что и папа Карло, и Микеланджело делали из болванов человека. Вспомним также болван для шляп, болванку снарядов, да и сегодня чистые компакт-диски для записи в народе называют «болванками». Поэтому этимология слова в применении к человеку предельно ясна – «тупой, неотесанный, глупый, невежа». Считают, что само слово пришло в славянские языки из тюркского.

Дурак (дурень)

«У старинушки три сына:
Старший умный был детина,
Средний сын и так и сяк,
Младший вовсе был дурак».
(П. Ершов «Конек-Горбунок»)

С этимологией же самого популярного у нас «слабоумного» ругательства дело настолько запутано, что я так и не смог докопаться до истины. Разные исследователи находят истоки этого слова в совершенно разных языках. Одни выводят его из тюркского корня «дур» (стоять) и считают, что «дураками» назывались уже упомянутые нами языческие истуканы. Кстати, в современном турецком языке слово «остановка» звучит именно как «дурак». Другие считают, что в основе «дурака» – литовское durti – «колоть», «жалить», «ударить», которое прошло следующую эволюцию – «ужаленный», «бешеный», «безумный», «глупый». Третьи же считают «дурака» исконно славянским словом, происходящим от глагола «дуть».

Как бы то ни было, одно мы знаем точно – очень долгое время слово дурак обидным не было. В документах XV–XVII вв. это слово встречается в качестве… имени. И именуются так отнюдь не холопы, а люди вполне солидные – «Князь Федор Семенович Дурак Кемский», «Князь Иван Иванович Бородатый Дурак Засекин», «московский дьяк (тоже должность немаленькая – В.Г.) Дурак Мишурин». С тех же времен начинаются и бесчисленные «дурацкие» фамилии – Дуров, Дураков, Дурново…

А дело в том, что слово «дурак» часто использовалось в качестве второго нецерковного имени. В старые времена было популярно давать ребенку второе имя с целью обмануть злых духов – мол, что с дурака взять?
К тому же, в народных сказках Иван-дурак – персонаж хотя и поначалу бестолковый, но в целом – симпатичный, добрый, бескорыстный. И везет ему не в пример больше, чем его расчетливым и практичным братьям.
Вскоре дураками стали называть шутов. А историк Н. Костомаров, описывая уклад древней России, упоминает о том, что «дураком» именовалась плетка, которой муж наказывал нерадивую жену. Ну а в XVIII веке слово «дурак» становится нарицательным и обидным.

Из А. Пушкина:

«...Иль ты сердит: помилуй, брат, за что?
Не будь упрям: скажи ты мне хоть слово…
«Ох! отвяжись, я знаю только то,
Что ты дурак, да это уж не ново».

«Счастлив ты в прелестных дурах,
В службе, в картах и в пирах...»

Из «Энеиды» И. Котляревского:

«Еней, к добру з натури склонний,
Сказав послам латинським так:
«Латинус рекс єсть невгомонний,
А Турнус пессімус дурак…»

«– Специфика дурака затрагивает не сферу поведения, а сферу сознания. Дурак начинает с того, что собака домашнее животное и лает, и приходит к заключению, что коты тоже лают потому, что коты домашние… Или что все афиняне смертны, все обитатели Пирея смертны, следовательно, все обитатели Пирея афиняне.
– Что верно.
– По чистой случайности. Дурак способен прийти к правильному умозаключению, но ошибочным путем.
– …Дураки коварны. Имбецилы опознаются моментально, не говорю уж о кретинах, в то время как дураки рассуждают похоже на нас с вами, не считая легкого сдвига по фазе. От дурака редактору нет спасения, приход его, как правило, длится вечность. Дураки публикуются легко, потому что с первого наскока выглядят убедительно. Издательский редактор не стремится выявлять дураков. Если их не выявляет Академия наук, почему должен редактор?
– …Мы окружены дураками.
– И спасения нет. Дураки все, кроме вас и меня. Ну не обижайтесь! Кроме вас одного.
– …А если бы дураком оказались вы?
– Попал бы в большое и хорошее общество».
(У. Эко «Маятник Фуко»)

Кретин

«Антона Крайнего боялись не меньше, чем самого Брюсова. Приговоры его были убийственны. Критические статьи его пестрели определениями вроде: «рыжая бездарность», «идиот», «недоносок», «кретин» и тому подобными вежливыми характеристиками писателей».
(И. Одоевцева «На берегах Невы»)

Если бы мы перенеслись где-то веков на пять-шесть назад в горный район французских Альп и обратились к тамошним жителям: «Привет, кретины!», никто бы вас в пропасть за это не скинул. А чего обижаться – на местном диалекте слово cretin вполне благопристойное и переводится как… «христианин» (от искаженного франц. chretien). Так было до тех пор, пока не стали замечать, что среди альпийских кретинов частенько встречаются люди умственно отсталые с характерным зобом на шее. Позже выяснилось, что в горной местности в воде частенько наблюдается недостаток йода, в результате чего нарушается деятельность щитовидной железы, со всеми вытекающими отсюда последствиями. Когда врачи стали описывать это заболевание, то решили не изобретать ничего нового, и воспользовались диалектным словом «кретин», чрезвычайно редко употреблявшимся. Так альпийское «христианин» стало означать «слабоумный».

Автор: Cepгeй Kypий
Просмотров страницы: 326