Николай Пржевальский. Какие удивительные сокровища он привозил из своих путешествий?

Возвращение Николая Михайловича Пржевальского в Петербург после первой экспедиции прошло практически незамеченным публикой. Но вскоре по стране разошлась изданная им на свои средства книга «Путешествие в Уссурийском крае, 1867-69 гг.», вызвавшая интерес читателей и к экспедиции в малоизученный регион, и к личности путешественника.

Из последующих экспедиций Пржевальский всегда возвращался с триумфом. Об его приезде знали заранее, путешественника восторженно встречали на всем пути следования по России, в его честь устраивали торжественные приемы и чуть ли не в очередь выстраивались, чтобы пригласить знаменитого исследователя в гости.

Особый интерес публики всегда вызывал громадный багаж Пржевальского, состоящий из старательно упакованных тюков и ящиков, который при разгрузке в Петербурге охраняли сопровождавшие путешественника казаки. Всех интересовало, что же в этот раз привезено из далеких земель. Тут же возникала масса слухов. В них фигурировали и сокровища древних монголов, и всё излечивающие зелья, полученные от тибетских монахов, и золотые самородки, которые в далеких горах буквально валяются под ногами.

На прямые вопросы путешественник отвечал, что привезенное им и впрямь представляет громадную ценность. Пржевальский не лукавил, его багаж и на самом деле был бесценен для науки, получавшей для изучения сотни новых видов растений, животных, птиц, рыб, пресмыкающихся, а также подробное описание регионов, куда еще не ступала нога европейца. Среди геологических образцов было и самородное золото, но совсем не в тех количествах, о которых ходили слухи.

Стать путешественником и исследовать неведомые земли Николай Пржевальский решил еще в детстве, которое прошло в небольшом имении «Отрадное» на Смоленщине. Мальчик был любознателен, много читал, отличался самостоятельностью и независимым нравом. Учился он хорошо, но за проказы чуть не был исключен из гимназии.

Впоследствии он вспоминал о своем детстве: «Розог немало мне досталось в ранней юности, потому что я был препорядочный сорванец, так что бывшие в гостях деревенские соседи обыкновенно советовали моей матери отправить меня, со временем, на Кавказ, на службу».

Он и на самом деле вскоре оказался на военной службе, но выбрал её сам, так как считал, что стать путешественником можно только через офицерскую службу. В принципе он был прав, военное ведомство всегда интересовали сопредельные страны, на исследование которых периодически отправлялись экспедиции во главе с офицерами.

В 16 лет Пржевальский был принят на службу унтер-офицером, а уже через год получил эполеты прапорщика. С обязанностями по службе он справлялся успешно, но служакой не стал. Все свободное время отдавал книгам, запоем читая описания путешествий. После появления публикаций о первом путешествии Петра Петровича Семенова в неведомый до того Тянь-Шань, он принял для себя решение посвятить жизнь исследованию именно этого далекого региона у южных границ России.

Его попытки добиться перевода в Сибирь, откуда чаще всего начинался путь экспедиций в неизведанные районы Азии, успехом не увенчался, а за настырность даже пришлось провести несколько суток под домашним арестом. Выход был вскоре найден – поступление в Академию Генерального штаба. Сдать экзамены в академию было чрезвычайно трудно, но Пржевальскому удалось сделать это с первого захода. В 22 года он стал слушателем одного из престижнейших высших учебных заведений страны.

Уже после первого курса Пржевальский написал на удивление зрелую для его возраста работу «Опыт статистического описания и военного обозрения Приамурского края», которая была высоко оценена не только в академии. За этот труд Русское географическое общество в начале 1864 года избрало перспективного офицера в действительные члены. Согласитесь, что получить такое признание всего в 24 года – это несомненный успех.

К этому времени Пржевальский, досрочно выпущенный из академии в связи с восстанием в Польше, служил в Полоцке. Вскоре его перевели в Варшаву преподавать географию и историю в юнкерском училище. В Варшаве он пробыл два года, совмещая преподавание с кропотливым изучением наук, которые, как он считал, понадобятся в будущих путешествиях. Большую помощь в этом ему оказал известный зоолог Владислав Казимирович Тачановский, специализировавшийся на изучении птиц и членистоногих.

В конце 1866 года мечта Пржевальского начала сбываться, его причислили к Генеральному штабу и отправили на службу в Иркутск в штаб Восточно-Сибирского военного округа. По дороге Николай Михайлович, получивший к этому времени чин штабс-капитана, заехал в Петербург, где познакомился с выдающимся географом и путешественником П.П. Семеновым. Маститый ученый поддержал своего юного последователя, но отсоветовал сразу же добиваться экспедиции в Центральную Азию, порекомендовав для начала провести исследование на Дальнем Востоке, чтобы получить экспедиционный опыт и зарекомендовать себя в Генштабе и в научных кругах.

К рекомендательным письмам Семенова в штабе округа отнеслись с должным вниманием. Вскоре начальник штаба округа генерал Болеслав Казимирович Кукель, бывший одновременно председателем Восточно-Сибирского отдела Русского географического общества, назначил Пржевальского в длительную командировку в Уссурийский край с целью проведения статистических обследований. Денег на экспедицию было выделено мало. С собой Пржевальский смог взять только двух человек, опытного сибирского казака и Николая Ягунова, сына ссыльного поляка, из которого надеялся подготовить себе помощника. Уже на Дальнем Востоке к экспедиции добавили двух солдат.

26 мая 1867 года Пржевальский со спутниками выехал из Иркутска, а уже через месяц был в поселке Хабаровка (современный Хабаровск), откуда и началась его первая экспедиция. Путешественники спустились по реке Уссури, исследовали озеро Ханка и его окрестности, вышли к Японскому морю, проведя изучение значительной прибрежной территории от залива Посьет до залива Ольги, преодолев по пути отроги Сихотэ-Алиня. Затем, перейдя через сам хребет, вдоль рек Лифудзин и Уссури вышли в начале января 1868 года к станице Буссе, где провели чуть больше месяца, отдыхая, обрабатывая материалы и готовясь к дальнейшим исследованиям.

В феврале 1868 года маленькая экспедиция снова отправилась в окрестности озера Ханка, где до лета Пржевальский продолжал исследования. Прервать полевую работу пришлось в связи с резким обострением обстановки в регионе. Границы России нарушили несколько крупных банд хунхузов, в разгроме которых Пржевальскому пришлось принять участие, а затем до конца зимы выполнять обязанности адъютанта штаба войск Приамурской области.

Вынужденный перерыв в экспедиционной деятельности был использован Николаем Михайловичем для обработки материалов, подготовки статистического отчета о населении края и начала работы над книгой. С весны 1869 года экспедиция снова работала в окрестностях Ханка, пополняя коллекции и изучая долины впадающих в озеро рек. Только в начале августа Пржевальский, решив, что все задачи экспедиции выполнены, отправился в Иркутск.

В Иркутске его уже ждал приказ о переводе в Генеральный штаб. В Петербурге, куда Пржевальский прибыл в январе 1870 года, он продолжил обработку результатов экспедиции. Вскоре им было прочитано в Географическом обществе несколько докладов об экспедиции, вызвавших большой интерес в научных кругах. Пржевальскому было что рассказать и показать. По Уссурийскому краю экспедиция прошла более 3 тысяч километров, проведя массу топографических, климатологических, гидрологических и биологических исследований и наблюдений (это не считая тех, что проводились в интересах военного ведомства). В столицу было привезено более 300 чучел птиц, большая коллекция яиц, гербарий из 2 тысяч растений, шкуры животных.

Признанием заслуг путешественника стало награждение его серебряной медалью Географического общества. Ободренный успехом, Пржевальский подготовил обоснованное предложение о серьезной экспедиции в Центральную Азию, которое поддержали и Географическое общество, и Генштаб.

Впереди Пржевальского ждали чрезвычайно трудные, но крайне интересные путешествия, новые открытия и мировая слава...

Несомненный успех Уссурийской экспедиции 1867-69 гг. позволил Пржевальскому обратиться в Генштаб с предложением об организации масштабного исследования Монголии и Северного Китая, одной из целей которого было бы осуществление попытки по возможности дальше проникнуть в Тибет, практически неизвестный европейским ученым.

Путешественника поддержало Российское географическое общество, и Военное ведомство экспедицию разрешило, хотя и выделило на неё крайне мало средств. Всю подготовку к экспедиции Пржевальскому доверили проводить самостоятельно, пользуясь советами и помощью видного ученого и путешественника П.П. Семенова.

Опыт первой экспедиции убедил Николая Михайловича, что «состав экспедиции для продолжительной научной рекогносцировки неведомых и труднодоступных местностей в глубине Центральной Азии из статских людей едва ли возможен. В таком отряде неминуемо воцарится неурядица, и дело скоро рушится само собою. Притом же военный отряд необходим, чтобы гарантировать личную безопасность самих исследователей и достигнуть иногда силою того, чего нельзя добиться мирным путем. Невоенный человек может быть принят разве в качестве специального исследователя, но с условием полного подчинения начальнику экспедиции. Этот последний и его помощники также будут надежнее из людей военных, разумеется, при условии их годности для дела путешествия. Конвой должен состоять из служащих солдат и казаков. Дисциплину в отряде следует ввести неумолимую, рядом с братским обращением командира со своими подчиненными. Весь отряд должен жить одной семьей и работать для одной цели под главенством своего руководителя».

По этому принципу он комплектовал все свои экспедиции. Своих помощников, большинство которых было офицерами, выбирал и готовил к путешествиям лично. Если была возможность, сам подбирал солдат и казаков. Так, казак Дондок Иринчинов сопровождал путешественника во всех четырех центральноазиатских экспедициях.

Первая из центральноазиатских экспедиций, монгольская, была организована и снаряжена всего за полгода – срок просто удивительно маленький для русской военной бюрократии. Уже в начале ноября 1870 года Пржевальский и его помощник подпоручик М.А. Пыльцов добрались до забайкальского городка Кяхта, где всего за две недели сформировали окончательный состав экспедиции, докупили продовольствие, приобрели лошадей и верблюдов. 17 ноября маленький отряд (всего четыре человека) вышел в направлении границы с Китаем. Назад им было суждено вернуться только через три года, пройдя за это время 12 тысяч километров. Экспедиция пересекла пустыни Гоби и Алашань, исследовала озеро Кухинор, соляные болота Цайдама, верховья великой китайской реки Янцзы, зиму с 1872 на 1873 гг. провела в горах Северного Тибета.

Тибетский этап экспедиции оказался самым тяжелым. Вот как вспоминал о нем сам Пржевальский: «Глубокая зима с сильными морозами и бурями, полное лишение всего, даже самого необходимого, наконец, различные другие трудности – все это, день в день, изнуряло наши силы. ...Сидеть на лошади невозможно от холода, идти пешком также тяжело, тем более неся на себе ружье, сумку и патронташ. На высоком же нагорье, в разреженном воздухе каждый лишний фунт тяжести убавляет немало сил; малейший подъем кажется очень трудным, чувствуется одышка, сердце очень сильно бьется, руки и ноги трясутся; по временам начинается головокружение и рвота.
Ко всему этому следует прибавить, что наше теплое одеяние за два года предшествовавших странствий так износилось, что все было покрыто заплатами и не могло достаточно защищать от холода. Сапог не стало вовсе, так что мы подшивали к старым голенищам куски шкуры с убитых яков и щеголяли в подобных ботинках в самые сильные морозы».

В тяжелейших условиях экспедицией был выполнен колоссальный объем работ. На карту были нанесены территории от Северного Китая до верховьев реки Янцзы, определена высота Тибетского нагорья. В течение всего путешествия проводились ежедневные метеорологические наблюдения. Собраны богатейшие коллекции, включавшие около тысячи чучел птиц, 130 шкур млекопитающих, 70 пресмыкающихся и более трех тысяч насекомых. Был собран гербарий из 4 тысяч растений. Поразительно, что все это смогли сделать всего четыре человека – это был поистине подвиг, ведь временами жизнь всех членов экспедиции весела буквально на волоске.

Кстати, когда члены экспедиции возвращались в Петербург, их встречали как национальных героев. Все путешественники, включая казаков, получили престижные награды Географического общества. Расщедрилось и военное ведомство. Пржевальский получил чин подполковника и пожизненную персональную ежегодную пенсию в 600 рублей (за последующие экспедиции она была в несколько раз увеличена), Пыльцов стал поручиком и тоже получил пожизненную пенсию. Казаков наградили медалями и вручили им денежные премии.

Об экспедиции много писали в прессе, не обошлось и без критики военного ведомства, его обоснованно обвинили, что отправлять в Тибет экспедицию всего из четырех человек – смертельно опасная авантюра, которая благополучно завершилась только благодаря мужеству Пржевальского и его спутников. Видимо, это, в конце концов, поняли и военные руководители. В следующую экспедицию (1876-77 гг.) было включено 10 человек, в том числе пятеро казаков, причем, двое из них были участниками предыдущей. Затем была экспедиция в Тибет (1879-80 гг.), в состав которой вошло уже 14 человек. В следующую экспедицию (1883-85 гг.), которая тоже отправилась в Тибет, включили уже 21 человека.

Увеличение количества людей в экспедициях не делало их более легкими. Так, самой опасной оказалась последняя тибетская экспедиция Пржевальского, и эту опасность представляли не горы, а люди. Вот как описывал некоторые эпизоды той экспедиции сам Пржевальский в письме другу: «Проведя июль в горах Нань-Шань, мы достигли в начале сентября гор Бурхан-Буда в Цайдаме. Здесь почти силой достали себе проводника в Хлоссу, но этот проводник близ Голубой реки умышленно завел нас в трудные горы. Отпороли мы за это монгола нагайками и прогнали: сами мы пошли вперед одни, опять разъездами отыскивая путь. Так добрались до гор Тан-Ла, на вершине которых на абсолютной высоте 16 800 футов подверглись нападению кочевого Тангутского племени Еграев, которые постоянно грабят здесь монгольские караваны. Только на этот раз Еграи ошиблись в расчете. Так как мы встретили негодяев залпами из берданок. В одну минуту четверть разбойников были убиты, несколько ранено: остальные удрали в горы. Случилось это 7 ноября. На другой день Еграи, собравшись в большем числе, заняли ущелье, через которое лежит наш путь. Опять залп берданок – и опять трусливая сволочь разбежалась куда попало».

В письме Пржевальский умышленно не стал описывать подробности тех нападений, а ведь они были чрезвычайно опасны. В это время экспедиция была разделена на два отряда, которые вели бои самостоятельно. Это были именно бои, так как нападающие были хорошо вооружены и прекрасно подготовлены к действиям в горах. Кстати, после этих боев Пржевальский своей властью (во время предыдущей экспедиции он получил чин полковника) произвел всех солдат в унтер-офицеры, а казаков в урядники. По возвращении из этой экспедиции все нижние чины были награждены георгиевскими крестами и солидными денежными пособиями. Высокие награды ждали и офицеров, а Пржевальский был произведен в генерал-майоры.

Очередное путешествие было запланировано Пржевальским на 1888 год. В Пишпеке (ныне Бишкек, столица Киргизии), где проводилась окончательная подготовка к выходу в экспедицию, Николай Михайлович заболел брюшным тифом. Попытки местных врачей его спасти успехом не увенчались. 20 октября (1 ноября по н.с.) Пржевальский скончался. Перед смертью он завещал похоронить его на берегу озера Иссык-Куль, сделав на могиле лаконичную надпись «Путешественник Пржевальский». Последняя воля Николая Михайловича была выполнена.

В историю науки Н.М. Пржевальский вошел как великий путешественник, исследовавший громадные регионы Центральной Азии, по которой им было пройдено более 31500 километров. Им были нанесены на карту целые горные системы и крупные озера, верховья и истоки Янцзы и Хуанхэ, великих рек Китая. Исследованы крупнейшие азиатские пустыни, включая великую пустыню Гоби. Им были собраны богатейшие зоологические, ботанические и минералогические коллекции. Среди десятков тысяч коллекционных экземпляров, привезенных им из путешествий, оказалось более 200 неизвестных науке видов растений, десятки насекомых, пресмыкающихся, птиц и млекопитающих, среди которых тибетский медведь, дикий верблюд, дикая лошадь, которую впоследствии назвали лошадью Пржевальского.

К сожалению, в короткой статье невозможно описать все удивительные путешествия Николая Михайловича, да, наверное, в этом и нет необходимости. Он это прекрасно сделал сам. Пржевальский обладал писательским даром, поэтому написанные им книги, которые и в наши дни продолжают переиздаваться, читаются на одном дыхании. Рекомендую, не пожалеете. Перед вами откроется удивительный мир дикой природы, которая только начинала приоткрывать свои тайны, и людей, которые ценой неимоверных усилий и смертельного риска раздвигали рубежи неизведанного.

Памятник Н.М. Пржевальскому в Александровском саду, Санкт-Петербург

Н.М. Пржевальский

Николай Михайлович Пржевальский и его спутники перед последней экспедицией

Могила Н.М. Пржевальского. Cнимок конца 1880-х годов

Автор: Bлaдимиp Poгoзa
Просмотров страницы: 272