Как проявляется внутривидовая агрессия у людей и животных?

Жестокого и безжалостного человека называют зверем, хищником. На деле можно лишь сожалеть о том, что человек не имеет натуры хищника. Самые кровожадные в нашем понимании звери исключительно редко убивают своих сородичей.

По мнению нобелевского лауреата Конрада Лоренца, есть веские основания считать внутривидовую агрессию наиболее серьезной опасностью, какая грозит человечеству в современных условиях.

В первобытной истории человечества особой необходимости в механизмах торможения агрессии не было: возможности были примерно равные, и повреждения ограничивались укусами и ударами, причем проигравший всегда мог остановить победителя проявлением покорности. Благородный закон «лежачего не бьют» — привет от братьев наших меньших.

В животном мире неукоснительно соблюдается принцип иерархии — каждый индивид знает, кто сильнее его самого и кто слабее.

Напряжение возникает только между соседними рангами, так как каждый индивид стремится повысить свой статус. Особь высокого ранга всегда заступается за слабого, руководствуясь благородным принципом «место сильного на стороне слабого».

У большинства птиц и млекопитающих действуют механизмы поведения, обеспечивающие неприкосновенность детенышей и «слабого пола». Волку, например, инстинкт не позволяет даже огрызаться при нападении волчицы. Единственная защита, которую может позволить уважающий себя самец, состоит в резком повороте задней части, которой серый джентльмен, сохраняя «приветливое лицо», отшвыривает заходящуюся от ярости даму. Если же самец нападает на самку, значит, в механизме социального торможения произошел сбой, угрожающий сохранению вида. От таких стая избавляется.

В отличие от животных человек не имеет врожденных механизмов торможения внутривидовой агрессии. С появлением холодного, а затем огнестрельного оружия равновесие между слабыми запретами агрессии и такими же слабыми возможностями убийства оказалось в корне нарушено: агрессивный инстинкт «сошел с рельсов».

История человечества — это борьба идей, причем победившее учение обычно раскалывается на два резко враждебных толкования (одно истинное, другое еретическое), и борьба продолжается. Это — тоже внутривидовая агрессия.

Яркое проявление внутривидовой агрессии — «экспедиционное бешенство», которое поражает небольшие группы людей, вынужденных долгое время общаться только друг с другом в ограниченном пространстве. В этом случае порог стимулов, вызывающих агрессию, резко снижается: человек реагирует неадекватно на самые безобидные поступки соседа. Избежать непоправимого помогает уход, физические нагрузки, косвенная агрессия.

Стресс, болезни, теснота, дискомфорт, бедность, эмоциональные проблемы, утрата смысла жизни создают благоприятную почву для возникновения внутривидовой агрессии.

Проявлению внутривидовой агрессии способствует анонимность, обезличенность реального или воображаемого соперника. Очень легко ненавидеть тех, кого живьем никогда не видел. Военные и политики, заинтересованные в сохранении вражды между народами, знают, насколько деморализует солдат ритуал «братания», и стремятся предотвратить всякие личные контакты между «потенциальными противниками» — трудно ненавидеть народ, среди которого у тебя есть друзья или просто знакомые.

Необходимые условия существования любой группировки — запрет борьбы между ее членами, удержание их в замкнутом сообществе, создание образа врага. Пока есть общий враг, на которого направлена групповая агрессия, все идет нормально. Если его нет, внутривидовая агрессия выплеснется на членов сообщества, единомышленников.

Аналогичный тип социальной организации встречается у крыс.

Только крысы и люди уничтожают себе подобных, причем ненависть к чужакам у крыс и у людей не служит задачам эволюции — важен сам процесс, а не результат.

Изменчивость и Отбор, два инструмента Конструктора, достаточны для животного мира, но не для мира людей, которые не так жестко детерминированы в своих поступках, как животные. У людей роль механизмов торможения играют предписания, запреты и внутренние регуляторы поведения, которые многим из нас противны, как тесные намордники.

И все же Конрад Лоренц был убежден, что человечество не погибло в результате своих собственных открытий — по крайней мере, до сих пор — только потому, что человек способен ставить перед собой вопрос о последствиях своих поступков и отвечать на него.

Автор: Гaлинa Peзaпкинa
Просмотров страницы: 267