Сдвиги в сексуальной культуре неразрывно связаны с изменениями в системе гендерного порядка. Главным субъектом и агентом этих изменений являются не мужчины, а женщины, социальное положение, деятельность и психика которых изменяются сейчас значительно быстрее и радикальнее, чем мужская психика.
Дело здесь, вероятно, не столько в более широкой адаптивности женщин (по теории В.А. Геодакяна), сколько в общей логике социально-классовых отношений. Любые радикальные социальные изменения осуществляют прежде всего те, кто в них заинтересован, в данном случае - женщины. Женщины шаг за шагом осваивают новые для себя занятия и виды деятельности, что сопровождается их психологическим самоизменением и изменением их коллективного самосознания, включая представления о том, как должны складываться их взаимоотношения с мужчинами. Хотя систематических кросс-культурных исследований такого рода я не знаю, похоже на то, что и женские самоописания, и женские образы маскулинности изменились за последние десятилетия больше, чем мужские.
Дело не в ригидности, жесткости мужского сознания, а в том, что класс, который теряет господство, не торопится сдавать свои позиции и делает это только под нажимом, в силу необходимости. Степень и темпы изменения гендерного порядка и соответствующих ему образов маскулинности очень неравномерны в разных странах, в разных социально-экономических слоях, в разных социально-возрастных группах и среди разных категорий мужчин и женщин.
Глубокие сдвиги в гендерных стереотипах и поведении означают не "феминизацию" мужчин и / или "маскулинизацию" женщин и образование некоего "унисекса", а ослабление поляризации гендерных различий и связанной с ними социальной стратификации. Многие традиционные различия мужского и женского, которые привычно ассоциируются с половым диморфизмом, такие как инструментальный и экспрессивный стиль жизни или мужская гомосоциальность, не столько исчезают, сколько трансформируются и перестают быть обязательной социальной нормой. Это открывает дорогу проявлению множества индивидуальных вариаций, которые могут быть связаны или не связаны с полом и гендером.
Это проявляется и в сфере сексуальных отношений. Сексуальная революция второй половины XX века на Западе была прежде всего женской революцией.3 Идея равенства прав и обязанностей полов в постели - плоть от плоти общего принципа социального равенства.
Сравнительно-исторический анализ динамики сексуального поведения, установок и ценностей за последние полстолетия показывает повсеместное резкое уменьшение поведенческих и мотивационных различий между мужчинами и женщинами в возрасте сексуального дебюта, числе сексуальных партнеров, проявлении сексуальной инициативы, отношении к эротике и т.д. Положение в разных странах зависит не столько от уровня их социально-экономического развития, сколько от степени социального равенства полов. Эти сдвиги, несомненно, продолжатся и в XX1 веке.
С этим связано обострение многих старых и появление новых психосексуальных проблем. Появление женской гормональной контрацепции дает женщинам небывалую власть над репродуктивными процессами. Сегодня женщина может решать этот вопрос без согласия и даже без ведома мужчины. Ресексуализация женщин, которые лучше мужчин рефлексируют и вербализуют свои сексуальные потребности, также создает для мужчин трудности, такие, как исполнительская тревожность. Массовое распространение таких ранее запретных сексуальных позиций как "женщина сверху" и куннилингус, повышая сексуальное удовольствие обоих партнеров, есть одновременно символический удар по фаллоцентризму и гегемонной маскулинности. Cовременные молодые женщины ожидают от своих партнеров не только высокой потенции, но и понимания, ласки и нежности, которые в прежний мужской джентльменский набор не входили. В результате традиционная поляризация мужской и женской сексуальности корректируется принципами основанного на взаимном согласии партнерского секса.
Однако при всем выравнивании мужских и женских сексуальных сценариев, мужская сексуальность остается более экстенсивной, предметной, не связанной с эмоциональной близостью и переживаемой не как отношение, а как завоевание и достижение. Многие мужчины по-прежнему отождествляют маскулинность с сексуальностью, осмысливая последнюю главным образом количественно - размеры члена, сила эрекции, частота сношений и количество женщин. Почти каждый юный Вертер по-прежнему втайне завидует Дон Жуану. Многие юноши ассоциируют взрослость с началом сексуальной жизни, причем "мужественность" (вирильность) отождествляется с потенцией, а ее реализация - с агрессией и насилием.
Соотношение половых (биологически обусловленных) и гендерных (социально-сконструированных) различий мужской и женской сексуальности остается теоретическим спорным. С одной стороны, сексуальное раскрепощение женщин везде и всюду способствует росту их сексуальной активности и удовлетворенности, уменьшает фригидность и т.д. С другой стороны, женщины чаще мужчин испытывают отсутствие сексуального желания (в финском национальном опросе 1992 г. это признали от 5 до 20% мужчин и от 15 до 55% женщин4 Когда в Петербурге, по данным репрезентативного опроса 1996 г., отсутствие или редкость сексуального удовольствия признали 5% мужчин и 36% женщин5, это можно объяснять не только особенностями советско-российского стиля жизни.
Индивидуализация и плюрализация сексуальностей реализуется в разнообразии сексуальных сценариев (скриптов). Оценить их историческую и когортную динамику в полном объеме сегодня невозможно из-за недостатка эмпирических данных и концептуальной неразработанности проблемы. За некоторыми из этих различий стоят не только субкультурные нормы, но и глубинные личностные свойства.
Например, важнейшая психологическая черта молодых мужчин, ведущих интенсивную сексуальную жизнь и имеющих связи с большим количеством женщин - любовь к новизне и риску, с которой коррелируют гипермаскулиность, физическая >привлекательность, эмоциональная раскованность и повышенный уровень тестостерона6. Иными словами, эти молодые люди сексуальнее своих сверстников и полнее персонифицируют в себе традиционные ценности маскулинности - предприимчивость, смелость, раскованность, любовь к риску и т.д. Возраст сексуального дебюта и индивидуальный стиль сексуальной активности старшеклассников, включая "любовь к риску", коррелируют как со степенью их физической зрелости (точнее - с тем, как они ее воспринимают), так и со стремлением скорее добиться взрослого статуса, причем это верно для обоих полов.
Отсюда вытекает, что те же самые (предположительно природные) качества, которые дают молодым людям определенные социосексуальные преимущества, одновременно являются факторами риска (девиантное поведение, склонность к наркотикам, алкоголизму и сексуальному насилию). Это весьма существенно для выработки стратегии как сексуального, так и всякого прочего воспитания и образования молодежи, особенно - для борьбы с наркоманией.
Сдвиги в сексуальной культуре неразрывно связаны с изменениями в системе гендерного порядка. Главным субъектом и агентом этих изменений являются не мужчины, а женщины, социальное положение, деятельность и психика которых изменяются сейчас значительно быстрее и радикальнее, чем мужская психика.