Всю ли правду вы знаете о бароне Мюнхгаузене?

Слово «правда» по отношению к барону Мюнхгаузену звучит не менее странно, чем «горячий снег» или «живой труп». Тем не менее, я склонен настаивать на том, что употребил это словосочетание безо всякой иронии, в здравом уме и трезвой памяти.

Как это ни удивительно, за маской безоглядного враля, травящего свои байки у камина с пенковой трубкой в одной руке и бокалом вина – в другой, скрывается настоящий человек из плоти из крови. Человек с тем же титулом и фамилией, который действительно служил в России, действительно воевал с турками, да и пенковая трубка была самая, что ни на есть настоящая. А потом с ним случилось то же, что и с одним кельтским вождем – попал он поневоле в «волшебный котелок» – и так преобразился, что теперь уже и не поймешь, где правда, где ложь. К тому же одно дело превратиться в справедливого короля Артура, защитника Британии и христианской цивилизации, а другое – навеки стать символом лжи и хвастовства…

Но зря, зря издевался художник Гюстав Доре, начертав на гербе Мюнхгаузена девиз «Во лжи – истина». Истина во лжи действительно нашлась, да еще не менее занимательная, чем путешествие на Луну или стрельба вишневыми косточками…

Начнем с того, что у настоящего Мюнхгаузена, как и у любого уважающего себя барона, герб, конечно, имелся. Правда, вместо тех уток, топорика, колеса и бутылки, что изобразил Доре, на нем был монах с посохом и книгой. Всё дело в том, что род Мюнхгаузенов имел глубокие корни, но однажды чуть не угас. Последнего представителя, избравшего удел монаха, пришлось даже в приказном порядке отпустить в мир «плодиться и размножаться». Род продолжился, а его потомки отныне взяли себе имя «Мюнхгаузен», что в переводе с немецкого означало «дом монаха» («Monch-Hausen»).

И вот – 11 мая 1720 года – в родовом имении Боденвердер, недалеко от Ганновера, и появился на свет тот самый Карл Фридрих Иероним фон Мюнхгаузен. Впрочем, на родине он прожил недолго и в декабре 1737 года отправился в далекую Россию исполнять обязанности пажа при принце Антоне Ульрихе.

В то время немцев в высших эшелонах российской власти было пруд пруди, а Антон Ульрих и вовсе был фигурой перспективной. Его готовили на роль мужа Анны Леопольдовны – единственной племянницы императрицы Анны Ивановны со всеми вытекающими отсюда последствиями. Таким образом, юный паж Мюнхгаузен сразу оказался во влиятельнейшем обществе и лелеял надежды на успешную карьеру.

Повоевать с турками Карлу тоже пришлось, однако реальность была далека от хвастливых рассказов его книжного «альтер эго». Какие там полеты на пушечном ядре или скачки на половине лошади! Даже в нормальном сражении поучаствовать не пришлось. Турки изматывали российскую армию короткими стычками, а лошади оказались не столь живучи и умирали больше от недостатка фуража, нежели от вражеских пуль.

После этой неудачной кампании боевые будни Мюнхгаузена закончились. Принцу Ульриху стало не до этого – он наконец-то женился на российской принцессе. А Мюнхгаузен решил оставить свиту принца и продолжить карьеру в Риге – в элитном Брауншвейгском кирасирском полку. Как оказалось, не зря…

Вскоре в России началась целая череда дворцовых переворотов. В результате бывший покровитель нашего героя – Антон Ульрих и Анна Леопольдовна – были арестованы. К счастью, рижского кирасира Мюнхгаузена репрессии обошли стороной, а новая императрица – Елизавета – даже произвела барона в ротмистры.

Последнее яркое историческое событие, в котором Мюнхгаузен принимал непосредственное участие – это встреча в составе почетного караула, проезжающую через Ригу, немецкую принцессу Софию Аугусту Фредерику Анхальт-Цербстскую, впоследствии более известную как Екатерина II Великая.

Однако царствования своей землячки барон не дождался. В 1744 году он женился, а желанного продвижения по службе не предвиделось. К тому же вскоре на войне погибли два его брата, и это означало, что родовое имение по праву перешло в полное пользование Карла. Решив, что наслужился вдоволь, Мюнхгаузен в 1753 году вернулся на родину.

Стоит ли теперь удивляться, что российская «одиссея» барона так ярко запечатлелась в байках его литературного двойника. И пускай в них нет императриц и переворотов, зато Россия предстает настоящей северной Страной Чудес, где в лесах водится много диких волков и медведей, где снегопады засыпают деревню по самую колокольню, где звуки замерзают, не успев вылететь из рожка, а генерал способен пить не пьянея, выпуская винные пары прямо из… черепа!

Впрочем, ни о какой литературной славе вернувшийся в имение Мюнхгаузен не помышлял. Он вел спокойную и размеренную жизнь и, возможно, так же мирно и почил, если бы не два «но»…

Сначала по окрестным городам – Ганноверу, Гамельну и Геттингену – разнеслась слава о бароне как о красноречивом и остроумном рассказчике. А в 1781 году Мюнхгаузен неожиданно для себя самого стал героем анонимного альманаха «Путеводитель для веселых людей». В предисловии к нему говорилось: «Возле Г-вера, живет весьма остроумный господин М-х-з-н, пустивший в оборот особый род замысловатых историй, авторство которых приписывается ему».

Скорее всего, содержимое альманаха оказалось бы сегодня забытым, не задумай переложить эти истории по-своему немец по имени Эрих Рудольф Распе. Случилось это, правда, не в Германии, а в Англии, куда наш герой бежал из-за обвинения в расхищении древних музейных коллекций.

Выпущенную в 1785 году дешевую брошюрку под полным названием «Повествование барона Мюнхгаузена о его чудесных путешествиях и походах в Россию» читатели размели в один день. В свете вышеуказанных обстоятельств, Распе не решился указать на книге своё имя.

А ведь он это вполне заслужил, ибо не только придал байкам Мюнхгаузена литературный вид, но и изрядно их дополнил и приукрасил. Барон окончательно превратился в самоценного литературного персонажа, хотя автор и указал, что его прототипом послужил «человек оригинального склада мыслей, принадлежащий древнему германскому роду». Предвидя последствия такой «подмены», в предисловии Распе предупредил, что враки Мюнхгаузена не более, чем пародия на настоящую ложь, а сам барон здесь выступает как «каратель лжи» – своеобразная прививка от обмана, таящегося за маской правды.

Только за 1786 г книга Распе выдержала целых четыре издания.

То, что столь замечательное произведение пожинает славу вдали от своей прародины, показалось несправедливым другому немцу – Готфриду Августу Бюргеру. Будучи известным поэтом, Бюргер, конечно, не мог просто перевести книгу Распе обратно на немецкий.

Во-первых, он сильно отредактировал текст, превратив набор историй в связное повествование. Во-вторых, следуя «мюнхгаузеновской» традиции, «приврал» к основному «набору» еще восемь историй (среди них такие знаменитые, как вытягивание самого себя из болота и полет на ядре). Ну, и в-третьих, как прогрессивный деятель эпохи, придал тексту изрядную сатирическую окраску.

Бюргер продолжил и другую славную традицию «мюнхгаузениады» – анонимность. При это он не только не указал своего авторства, но еще и местом своего издания указал Лондон. Подобная конспирация также имела свои причины…

Слава обрушилась на настоящего барона неожиданно и имела совсем не радужные последствия. Можно сказать, что в одно прекрасное утро он проснулся с тавром «lugenbaron» («барон-лгун»). Читатели, не склонные разделять жизнь и искусство, стали засыпать Мюнхгаузена насмешливыми письмами, а зеваки толпами стекались в имение, чтобы поглазеть на того самого, как теперь его именовали. Славная фамилия древнего рода оказалась в одночасье опозорена. Сначала барон пытался бороться и подал иск в суд, но… искать «концы» анонимной книги «из Лондона», никто не захотел.

На этом злоключения не закончились. На 73 году жизни барону ударил «бес в ребро» – он влюбился в 17-летнюю красотку. Новая фрау Мюнхгаузен, как и следовало ожидать, оказалась особой ветреной и решила продлить дворянский род на стороне. Барон отказался признать ребенка своим и начал бракоразводный процесс. Судебные издержки и последующие выплаты алиментов вконец разорили и так не богатого Мюнхгаузена. Умирал барон в бедности и одиночестве, но талант выдумщика не покинул его и в последние дни. Когда ухаживающая за Мюнхгаузеном служанка спросила, почему у барона нет двух пальцев на ногах (он их отморозил еще в России), тот, не моргнув глазом, заявил, что пальцы откусил полярный медведь, а остальные не успел, ибо поперхнулся и умер…

В то время, когда забытый всеми настоящий барон Мюнхгаузен умирал в своем доме, его неунывающий «двойник» с триумфом возвращался в Россию. Уже в конце XVIII века Н. Осипов пересказал книгу Бюргера, назвав ее «Не любо, не слушай, а лгать не мешай» и по традиции «приврав» к ней от себя два приложения (одно – о детстве и юности) барона. Мюнхгаузен в один миг стал одним из популярнейших «прикладных» персонажей. Так в 1812 году даже вышла серия лубков под названием «Мюнхгаузен и Наполеон».

Однако, наибольшее хождение на одной шестой части суши получил легкий и доступный пересказ приключений Мюнхгаузена Корнеем Чуковским, сделанный им для детей. На удивление, дедушка Корней ничего от себя привирать не стал, сохранив суть историй практически без изменений. Разве что избавил первоисточник Бюргера от тяжеловесных деталей эпохи, да сменил венское императорское вино на китайское (кто там уже помнил об австрийских императорах!).

Ну и, конечно, не включил в книгу те скабрезные моменты, которые не пристало читать детишкам. Например, выпали истории о том, как барон поднимал нож на дерево с помощью заледеневшей струи мочи, как медведь буквально взорвался от своих газов, как задняя часть рассеченного коня ухлестывала за кобылицами, или как сам Мюнхгаузен затыкал своей задней частью пробоину в корабле.

Надо сказать, рассказы о бароне Мюнхгаузене настолько занятны, остроумны и изобретательны, что до сих пор читаются с интересом (а этим может похвастаться далеко не любая книга XVIII века). Я не раз хохотал, читая то о двух медведях, пытающихся растерзать пчелу турецкого султана, то о борзой, стершей лапы и превратившейся в таксу, то о погоне беременной собаки за беременной зайчихой, которая «закономерно» перешла в погоню шести собак за шестью зайцами…

«...Зайчиха на бегу произвела на свет зайчат, а сука моя ощенилась! К тому же зайчат было ровно столько же, сколько и щенят. Подчиняясь инстинкту, зайчата пустились наутек, а щенки не только погнались за ними, но и поймали. Таким образом, к концу охоты у меня оказалось шесть зайцев и шесть собак, хоть я и начал охоту с одной-единственной собакой.»

«…Его острову не приходилось бояться иноземных врагов. Тем не менее, он забирал каждого молодого парня, собственноручно избивал его, пока не превращал в героя, и время от времени продавал свою коллекцию тому из соседних князей, кто готов был дороже заплатить».

Конечно, оригинальный жанр забавных нелепых выдумок, символом которого стал Мюнхгаузен, родился не на пустом месте. Чтобы не углубляться в тьму истории, вспомним хотя бы «Путешествия Гулливера» Д. Свифта или «Путешествие на Луну» Сирано де Бержерака (их влияние особенно заметно в описании второго «прилунения» барона).

Немало общего у баек Мюнхгаузена и с известными народными сказками. Бобовый стебель, по которому барон лезет на Луну, явно отсылает нас к сказке о Джеке и бобовом зерне. А поход за венским императорским вином копирует сюжет целой череды сказок с участием волшебных помощников (взять хотя бы украинского «Котигорошка»).

При этом не стоит путать жанр небылиц Мюнхгаузена с фантастикой. Ведь цель фантастики – убедить читателя (хотя бы на время чтения) в реальности фантазии, заставить его погрузиться в вымышленный мир. Байки же Мюнхгаузена не скрывают «подлога», а напротив – предлагают читателю вдоволь посмеяться над выдумкой, демонстративно нарушающей здравый смысл – будь то, способность поднять себя за волосы, или спускаться с Луны, отрубая каждый раз верхний конец веревки и привязывая его к нижнему.

Образ барона-враля и сам принцип рассказа небылиц оказался настолько удачен, что его тут же взяла на вооружение череда писателей. Сперва Мюнхгаузена использовали прежде всего в сатирической литературе, в роли насмешника и обличителя пороков общества, но каких-то особо заметных произведений это направление так и не родило.

Зато крайне плодотворным оказался принцип создания самоценных литературных «наследников» знаменитого барона. Достаточно вспомнить трилогию А. Доде о тщеславном хвастунишке Тартарене из Тараскона. Или, не менее хвастливого, вояку наполеоновской армии бригадира Жерара из повести А. Конан-Дойла. Или капитана Врунгеля (тут уж сама фамилия за себя говорит!) из сказки А. Некрасова. Ну и конечно же, любимого героя С. Лема – «знаменитого звездопроходца, капитана дальнего галактического плавания, охотника за метеорами и кометами, кавалера орденов Млечного Пути и туманностей» – Ийона Тихого.

Единственную удачную и оригинальную трактовку образа самого барона мне удалось увидеть только в кино. Безусловно, я говорю о замечательном кинофильме 1979 г. «Тот самый Мюнхгаузен» режиссера М. Захарова по сценарию Г. Горина. Здесь акценты сильно смещаются – и барон предстает не обычным лгуном, а, скорее, неординарным фантазёром, противостоящим косной трясине бюргеров-обывателей. Его выдумки не просто развлечение или сатира, они подобны театральной игре, парадоксальны, ироничны, порой вызывающи, а порой полны настоящей романтики.

«Какая разница, летал Мюнхгаузен на Луну, или не летал… Главное, что он никогда не врёт…», «Улыбайтесь, господа, улыбайтесь! Все самые большие глупости делаются именно с серьезным выражением лица» – эти и другие фразы фильма стали крылатыми, а история барона-лжеца поднялась до самой возвышенной трагикомедии.

На этом, уважаемые читатели, мы и закончим наш рассказ об удивительной судьбе барона Карла Фридриха Иеронима Мюнхгаузена, которая теперь уже навсегда будет неразрывно связана с судьбой литературного «двойника». Сегодня на родине Мюнхгаузена его имя носят улица, ресторан, кинотеатр и даже аптека, в его доме расположился музей, где хранится походной сундучок, пеньковая трубка и пушечное ядро (неужели то самое?), а напротив музея стоит «полуконный» памятник, из задней части которого льётся вода. Надеюсь, память о двух Мюнхгаузенах будет не менее живуча, чем две части знаменитого коня.

«Выпьем еще по бокалу, дорогие мои, и разойдемся на ночлег, так как я менее всего хотел бы в нынешний вечер злоупотребить вашим вниманием, которое нередко притупляется не только от всевозможных врак, но и от изобилия совершенно подлинных историй».
(Э. Р. Распе «Повествование барона Мюнхгаузена...»)

Автор: Cepгeй Kypий
Просмотров страницы: 284